Иллирия - Страница 50

- Надо было давно это сделать! - и Гако схватил меня за волосы, чтобы вытащить к центру комнаты. Я, все так же не имея сил кричать, лишь цеплялась руками за пол, срывая ногти.

- Погодите, Гако, - сказал Ремо, все так же глядя на кольцо. - Надеюсь, вы не будете спорить со мной, если я скажу, что моя честь в этой ситуации пострадала не меньше вашей. Вас оскорбили, как отца, меня - как будущего мужа. Так не уступите ли вы мне право распорядиться судьбой моей вероломной невесты?

Гако, отшвырнув пояс в сторону, прорычал:

- Делайте с этой треклятой шлюхой все, что посчитаете нужным.

Слуги господина Альмасио по его знаку тут же подняли меня, и в считанные минуты я очутилась в экипаже, глотая слезы и дрожа от ужаса. Когда Ремо уселся рядом, приказав кучеру ехать, мне стоило больших усилий демонстрировать хоть какое-то подобие самообладания. Вряд ли мои рыдания разжалобили бы его, что проку в заведомо бессмысленных мольбах?.. Тогда я еще надеялась, что приму свою участь с достоинством.

Ремо Альмасио некоторое время хранил молчание, все так же не выпуская из рук перстень Брана, а его окаменевшем лице читалось столько едва сдерживаемой злобы, что мысленно я просила небеса, чтобы он не заговорил со мной. Мне казалось, что слова Ремо, обращенные ко мне, будут последним, что я услышу, потому что после этого он сразу убьет меня.

Заговорил Ремо, однако не со мной, а с кучером, приказав тому свернуть на улицу, ведущую из города.

- Езжай к Эдан-Бри, - сказал он.

- Но, господин Альмасио, - неуверенно возразил кучер, - Эдан-Бри слишком уединенное место, а в городе нынче беспокойно... Не влипнуть бы в неприятности!

- Мы не пробудем там долго, - ответил господин Ремо, и я вся сжалась. Эдан-Бри называли небольшую бухту к востоку от города. Краем уха я слышала, что место это пользуется недоброй славой, поэтому рыбаки редко заплывали туда, да и жители ближайшего поселения держались поодаль. "Он хочет там меня порешить, - поняла я. - Ну что ж, если он сказал, что это не займет много времени, то смерть моя будет милосердной". От этой мысли холод пронизал все мое тело, словно я уже начала коченеть.

Всю дорогу я пыталась молиться, вызывала в памяти самые светлые моменты своей жизни, но бесполезно - когда экипаж остановился, и господин Ремо грубо схватил меня за руку, вытаскивая наружу, ноги мои подкосились и несколько метров он просто волок меня по песку, не обращая внимания на мои жалобные просьбы чуть замедлить шаг. Затем я смогла кое-как приноровиться и поднялась на ноги. Ремо шел быстро, не оборачиваясь, я с трудом за ним поспевала, путаясь в подоле платья. Я видела, что он ведет меня к воде. День был погожим, но ветреным - холодный осенний ветер шумел в моих ушах, смешиваясь с рокотом тяжелых волн, обрушивающихся на берег. За моей спиной потрескивали ветви раскачивающихся старых сосен - лес здесь подходил почти вплотную к морю.

Он остановился почти у самой воды - пена от самых высоких волн оседала на его сапогах. Одним рывком руки он заставил меня встать напротив него, и некоторое время неотрывно смотрел в мои глаза. Выражение его лица все так же оставалось спокойным, но от взгляда его мне хотелось упасть на колени и уткнуться лицом в песок - ненависть, презрение, злоба, сплетенные воедино, казалось, полосуют мне лицо, точно острейший кинжал.

- Ты понимаешь, Годэ, что сейчас мне чертовски хочется тебя убить, - наконец произнес он. - Руки чешутся затащить тебя в воду и утопить, да не сразу... Я бы держал твою голову под водой, пока твои легкие не начали бы разрываться от удушья, а затем отпускал бы на пару секунд, чтобы ты могла глотнуть воздуха - и снова бы топил. А затем бы оставил здесь, чтоб твое тело вынесло волнами на берег и его клевали бы птицы, потому что ты не заслужила даже похорон...

Рука моя дернулась, и он сжал ее еще крепче. Никакие слова не шли мне на ум, я лишь умоляюще качала головой и тщетно пыталась освободиться.

- Или вспороть тебе живот и оставить здесь подыхать, - продолжал он, все так же ненавидяще глядя на меня. - Это долгая и мучительная смерть - но все же умереть ты можешь только один раз, а это слишком мягкое наказание и для тебя, и для него. Подумать только, я предлагал тебе быть со мной честной, но даже и представить не мог, о чем бы ты могла рассказать, лицемерная тварь. Как ты старательно смущалась и краснела от моих знаков внимания! Мне казалось, что женщина, подобная тебе, могла разве что, страдая избытком милосердия, сжалиться над Брана, возомнить себя спасительницей заблудшей души, что было бы даже забавно... Я совсем забыл, как безгранично женское двуличие! Куда девалась твоя скромность, не позволяющая тебе выдержать один пристальный взгляд, когда ты, переодевшись мужчиной, сбегала в Мальтеран? Чувствовала ли ты себя одной из той сотни шлюх, что там обретаются? Была ли ты любовницей только Вико, или же тебе перепадало внимание и его дружков?..

- Я не была любовницей Вико! - вскинулась я, от едкой обиды на миг даже забыв о страхе.

- Лживая душонка, - скривился Ремо. - Можешь не стараться, я все равно не поверю ни единому твоему слову. Я хорошо знаю этого ублюдка и понимаю, что он задумал. Нельзя было оскорбить меня сильнее, чем посягнуть на женщину, которую я объявил своей. О, как, должно быть, он торжествовал каждый раз, когда ты приходила к нему. Мерзавец не слишком умен, но врожденная низость помогла ему найти мое уязвимое место. Ну а ты, Годэ? Каково тебе сейчас знать, что ты выбрала ничтожество, воспользовавшееся тобой ради подлейшей мести и бросившее, как только ты перестала быть нужна? Ведь я правильно разгадал, чем закончилось дело? Вико сказал, что ничем не сможет тебе помочь и попрощался, вверив тебя моей воле?